Начало было малообещающим. Уилл и Натан сидели на краю бассейна, пока инструктор пытался убедить меня, что я смогу дышать под водой, но под их взглядами я совершенно терялась. Я не идиотка и понимала, что кислородные баллоны на спине позволят моим легким дышать и я не утону, но каждый раз, опуская голову под воду, я паниковала и рвалась на поверхность. Казалось, мое тело не желает верить, что сможет дышать под несколькими тысячами галлонов лучшей хлорированной воды Маврикия.

— Похоже, ничего не получится, — заявила я, вынырнув в седьмой раз и отплевываясь.

Джеймс, инструктор по подводному плаванию, взглянул на Уилла и Натана за моей спиной.

— Я не могу, — раздраженно добавила я. — Просто это не для меня.

Джеймс повернулся к мужчинам спиной, постучал по моему плечу и указал на открытую воду.

— Возможно, там будет проще, — тихо сказал он.

— В море?

— Иногда нужно бросить человека на глубину, чтобы научить его плавать. Идем. Возьмем лодку.

Через три четверти часа я глазела на яркий подводный мир, прежде скрытый из виду, совершенно позабыв, что кислородный баллон может отвалиться, что вопреки всякой вероятности я могу опуститься на дно и утонуть, и даже позабыв свой страх. Меня увлекли тайны нового мира. В тишине, нарушаемой только шумными вдохами и выдохами, я наблюдала за стайками крошечных радужных рыбок и более крупными черно-белыми рыбами, которые таращились на меня озадаченно и любопытно, а актинии грациозно покачивались, фильтруя воду ради крошечной незримой добычи. Подводные пейзажи казались более яркими и разнообразными, чем наверху. Виднелись пещеры и полости, в которых таились неизвестные существа, и далекие силуэты, сверкавшие под лучами солнца. Мне не хотелось подниматься на поверхность. Я могла бы навсегда остаться в этом безмолвном мире. Лишь когда Джеймс начал жестами показывать на шкалу своего кислородного баллона, я поняла, что выбора у меня нет.

Я с трудом подбирала слова, когда наконец, широко улыбаясь, шла по пляжу к Уиллу и Натану. В голове теснились открывшиеся картины, а руки и ноги словно продолжали нести меня под водой.

— Ну как, понравилось? — спросил Натан.

— Почему вы мне не сказали? — набросилась я на Уилла, швырнув ласты на песок перед ним. — Почему не заставили раньше? Все это! Все это было там, все время! Под самым моим носом!

Уилл спокойно смотрел на меня. Он помолчал и медленно и широко улыбнулся:

— Не знаю, Кларк. Некоторым людям без толку говорить.

В последний вечер я позволила себе напиться. Дело было не только в завтрашнем отъезде. Я впервые по-настоящему ощутила, что Уилл чувствует себя хорошо и можно расслабиться. Я надела белое хлопковое платье — моя кожа покрылась загаром, и я могла носить белое, не напоминая мертвеца в саване, — и серебристые сандалии, сплетенные из полосок, а когда Надил протянул мне алый цветок и велел вставить в волосы, я не посмеялась над ним, как могла бы неделю назад.

— Привет-привет, Кармен Миранда, [66] — произнес Уилл, когда я подошла к ним в баре. — Шикарный наряд.

Я собиралась саркастично парировать, но тут поняла, что он смотрит на меня с неподдельным удовольствием.

— Спасибо, — ответила я. — Вы тоже неплохо выглядите.

В главном корпусе гостиницы устроили дискотеку, поэтому вскоре после десяти вечера, когда Натан покинул нас ради Карен, мы направились на пляж. В ушах звучала музыка, а приятное гудение в голове от трех коктейлей смягчало мои движения.

Как же там было красиво! Ласковый вечер, ветерок, доносивший ароматы далеких барбекю, теплых масел на коже, соленого привкуса моря. Мы с Уиллом остановились у нашего любимого дерева. Кто-то, наверное, чтобы приготовить еду, развел на пляже костер, от которого осталась только груда тлеющих угольков.

— Я не хочу домой, — произнесла я в темноту.

— Отсюда нелегко уезжать.

— Я думала, подобные места бывают только в кино. — Я повернулась к нему лицом. — Мне даже пришло в голову… вдруг вы не лгали и обо всем остальном?

Уилл улыбался. Лицо его было расслабленным и счастливым, вокруг глаз лучились морщинки. Я смотрела на него, и впервые даже тень страха не грызла меня изнутри.

— Вы рады, что приехали? — робко спросила я.

— О да, — кивнул он.

— Ха! — Я ударила воздух кулаком.

Кто-то включил музыку в баре, я скинула туфли и принялась танцевать. Звучит глупо — поведение, которого стыдишься наутро. Но там, в чернильной темноте опьянев от недостатка сна, рядом с костром, бескрайним морем и бесконечным небом, со звуками музыки в ушах, улыбающимся Уиллом и сердцем, разрывающимся от чего-то не вполне понятного, я просто не могла не танцевать. Я танцевала, смеялась, ничуть не смущаясь, не беспокоясь, что нас могут увидеть. Я ощущала на себе взгляд Уилла и знала, что он понимает: это единственная возможная реакция на последние десять дней. Черт побери — на последние шесть месяцев.

Песня закончилась, и я, задыхаясь, упала к его ногам.

— Вы… — начал он.

— Что? — Я лукаво улыбалась.

Наэлектризованная, я словно перетекала с места на место и совершенно не отвечала за свое поведение.

Он покачал головой.

Я медленно поднялась, босиком подошла к его креслу и скользнула ему на колени, так что между нашими лицами осталось всего несколько дюймов. После прошлого вечера это расстояние почему-то больше не казалось непреодолимым.

— Вы… — Его голубые глаза, в которых вспыхивали искры, заглянули в мои. От него пахло солнцем, костром и чем-то резким и цитрусовым.

В глубине меня что-то подалось.

— Вы… нечто особенное, Кларк.

Я сделала единственное, о чем могла думать. Наклонилась и прижалась к его губам. Он помедлил, совсем чуть-чуть, и поцеловал меня. И на мгновение я обо всем забыла — о миллионе причин этого не делать, о своих страхах, о том, почему мы сюда приехали. Я целовала его, вдыхая запах его кожи, касаясь мягких волос кончиками пальцев, и когда он ответил на мой поцелуй, все испарилось и остались только мы с Уиллом, на острове в безбрежном нигде, под мириадами мерцающих звезд.

А затем он отстранился:

— Я… Прости. Не…

Я открыла глаза и провела кончиками пальцев по его безупречным чертам. Его кожа была чуть шершавой от соли.

— Уилл… — начала я. — Ты можешь. Ты…

— Нет. — В слове чувствовался привкус металла. — Я не могу.

— Я не понимаю.

— Я не стану в этом участвовать.

— Мм… А по-моему, тебе придется.

— Я не могу, потому что не могу… Он сглотнул. — Не могу быть мужчиной, которого хочу видеть рядом с тобой. А значит, это… — Он заглянул мне в лицо. — Это становится всего лишь… очередным напоминанием о том, кем я не являюсь.

Я не сводила глаз с его лица. Коснулась лбом его лба, так что наше дыхание слилось, и тихо сказала, чтобы больше никто не услышал:

— Мне плевать, чего ты… чего ты якобы можешь и не можешь. Мир не только черный и белый. Если честно… я поговорила с другими людьми в таком же положении и… кое-что возможно. Мы оба можем быть счастливы… — Я начала слегка запинаться. От этого разговора мне было не по себе. Я заглянула ему в глаза. — Уилл Трейнор, — мягко произнесла я. — Суть вот в чем. По-моему, мы можем…

— Нет, Кларк… — начал он.

— По-моему, мы можем все. Я знаю, это не обычная любовная история. Я знаю, есть миллионы причин, по которым мне не следует этого говорить. Но я люблю тебя. Люблю. Я знала это, когда уходила от Патрика. И мне кажется, ты тоже неравнодушен ко мне.

Уилл молчал. Его глаза нашли мои, и в них плескалось море печали. Я отвела волосы с его висков, как будто могла облегчить его горе, и он наклонил голову, чтобы она легла в мою ладонь.

— Я должен тебе что-то сказать.

— Знаю, — прошептала я. — Я все знаю. — (Уилл закрыл рот. Воздух словно застыл вокруг нас.) — Знаю о Швейцарии. Знаю… почему меня наняли всего на шесть месяцев.

Он поднял голову с моей ладони. Посмотрел на меня, затем на небо. Его плечи обмякли.